Меир Шалев
Вышли из леса две медведицы
От переводчиков
«Я пишу, - говорит героиня нового романа Меира Шалева, - но свои рассказы показываю только родным, да и то не все».
Это не совсем точно. Теперь и мы можем прочесть рассказы Руты Тавори - нам их показал сам Шалев. В его романе добрую половину текста составляют рассказы, якобы написанные главной героиней. Но и другую половину написал как бы не он. Да и само название книги на иврите («Штаим дубим») тоже вроде бы не ему принадлежит, потому что заимствовано из Библии, даже грамматическая ошибка, которая есть в Библии, сохранена: не «Два медведя», а «Две медведя».
Не правда ли, все сказанное требует объяснения?
Попробуем объясниться в немногих словах.
Прежде всего, следует сказать, что новый роман Меира Шалева - мучителен. Разумеется, как всегда у Шалева, он замечательно написан, он неотрывно увлекателен, он искрится юмором, в нем живут и движутся мощно выписанные герои, его наполняют страсти - любовные в том числе; в общем, тем, кто читал прежние книги Шалева, этот перечень знаком, а тем, кто открывает этого автора для себя впервые, стоит только позавидовать. Но сверх всего этого новый роман задает такие мучительные нравственные вопросы, каких не задавала до сих пор ни одна книга Шалева. Мало того что это произведение поднимает самые глубинные, самые потаенные пласты человеческой души, все то в нас, в чем мы порой сами себе не признаемся, и делает это безжалостно, не считаясь с условностями литературы, - оно к тому же замешано на таких семейных тайнах и преступлениях, которые продолжают стоять перед нашими глазами и саднить нашу память еще долгое время после того, как мы закрываем последнюю страницу. Именно последнюю, потому что главную ужасную сцену - и главный нравственный вопрос - автор приберег на самый конец книги, и, закрыв ее, вы уже не сможете от нее отделаться, пока не найдете убедительный (может быть, точнее сказать: успокоительный) для себя самого ответ на этот вопрос.
Во-вторых, следует предупредить также, что новая книга Шалева не только мучительна (а значит - и очистительно трудна) для души, но еще и виртуозно сложна в своем сюжете. Прежние книги Шалева тоже отличались виртуозной сложностью сюжетной конструкции. Автор играл со временем, иной раз возвращая нас к прошлому, где еще не произошло что-то нам уже известное, иной раз забегая дальше своего рассказа, откуда только и становится понятным то, что прежде понятным лишь казалось, а порой еще и прослаивал эту игру «рассказами в рассказе», которые на вид были абсолютно чужды основному повествованию - но только на вид, потому что на деле все шло в дело и все получало свое место в общей картине, разве что картина эта возникала лишь по прочтении всего произведения. Но в своем новом романе Шалев добавляет к этим сложностям еще одну: как уже сказано, добрая половина глав имеют особые названия, и это дает понять, что перед нами - эпизоды семейной истории, сочиненные героиней книги, школьной преподавательницей Рутой Тавори. Прием по-своему замечательный, ибо в своих рассказах учительница Рута многое объясняет нам в сюжете, но в то же время мы понимаем, что многое из ею рассказанного она знать никак не может, а потому полностью ей доверять трудно, и нам остается только гадать, что же было «на самом деле»? Это хорошее, волнующее литературное ощущение. Потому что, как говорит сама героиня: «Однозначная истина скучна даже самой себе».
Ну а другие главы, те, что просто так и названы «Глава такая-то… глава такая-то»? А это тоже не я, подмигивает нам автор, это - запись интервью, которые некая исследовательница истории еврейских поселений Варда Канетти якобы берет у героини книги, Руты Тавори, и в которых Рута рассказывает о себе и своей семье. Судя по репликам интервьюера, Варда не очень-то понимает психологические глубины человеческих отношений, о которых предельно точно и захватывающе интересно, то исповедально, то саркастически насмешливо говорит Рута, но мы, восторженно понимающие, можем забыть о Варде и лишь благодарить героиню - и автора - за острое интеллектуальное наслаждение.
Есть в этой шалевовской конструкции и еще одна особенность. В некоторых интервью Руты Тавори мы снова сталкиваемся со многими событиями, уже известными нам по сочинениям самой Руты, но увы: в ее интервью они, эти события - или их мотивации и причины, - выглядят иначе, чем в ее же рассказах. И этот авторский прием заставляет нас снова и снова возвращаться к извечному «пилатовскому» вопросу: «Что есть истина?» Благодаря этим «столкновениям истин» Шалев ухитряется, счастливо избегая обычных схем детективного рассказа (или с удовольствием разрушая их), сделать чтение своей книги не только мучительным нравственным вопрошанием и не только напряженным интеллектуальным приключением, но еще и радостным литературным переживанием.
А теперь, соединив все сказанное, легко сообразить, что Рута Тавори, голос которой мы слышим и в главах-интервью, и в главах, именуемых ее рассказами, оказывается сквозным повествователем всей книги (включая ее, книги, дополнительного подарка читателю в виде трех прелестных детских сказок). Вообще-то все прежние книги Шалева тоже были написаны от первого лица, то есть их всегда рассказывали главные герои, но на сей раз писатель впервые рискнул передать свои авторские права не мужчине, а женщине. Вплоть до права говорить о самых интимных (физиологических и даже сексуальных) женских переживаниях. Дерзкий - и, кажется, редчайший - литературный эксперимент!
Зачем он это сделал - загадка. Впрочем, Шалев, говоря словами поэта, издавна «ранен женской долей», и все самые симпатичные ему герои его книг - это сильные, высокие, мужественные (и красивые) женщины. Но ни одна из них доселе не получала главного слова в его книгах, где рассказчиками всегда были герои-мужчины, так что, возможно, он просто погашает старую-старую задолженность. Правда, можно думать и иначе. Можно думать, что у героя-рассказчика нового романа есть и другое, более важное назначение, нежели просто быть «голосом женщины». Ибо, закрывая книгу, мы отчетливо ощущаем, что нам рассказали не одну, а две параллельные истории семьи Тавори. Одну - реальную - историю своей семьи рассказала Рута Тавори в интервью, а другую - своего рода «миф семьи Тавори» - она же создала в своих рассказах. И взаимное отражение этих двух параллельных историй в непрерывно чередующихся главах позволяет автору создать мощное движение сюжета, которое до последних страниц держит в напряжении читателей романа, ибо его главная сцена, как уже сказано, отнесена на самый конец.
Но тут мы уже подходим к той границе, за которой предисловие грозит превратиться в пересказ. И, не желая лишать читателя удовольствия прочесть роман и подумать самому, мы лучше последуем примеру мудрой Шахразады: прекратим дозволенные речи и передадим слово самому автору - Руте Тавори, alias Меир Шалев.
Глава первая
Телефонный разговор
Звонит мобильник. Высокий, плотного сложения парень смотрит на высветившийся на экране номер и поворачивается к женщине, с которой обедает.
Мне нужно ответить, - говорит он. - Я мигом обратно.
И направляется к двери, на ходу пытаясь втянуть небольшой животик. Он еще не свыкся с этим приобретением, и живот всякий раз удивляет его заново - то в зеркале, над поясом, то под взглядами подруги, когда он трудится над ее телом.
Я насчитал девять гудков, - отзывается в трубке знакомый голос. - Ты заставляешь себя ждать.
Извини. Я в ресторане, пришлось выйти…
У нас проблема.
Я слушаю.
Я тебе растолкую, осторожно и с умом, а ты постарайся отвечать мне в том же духе.
Помнишь нашу прогулку на природе?
Сегодня утром?
Что я тебе только что сказал? Осторожно и с умом. Никаких дат, никаких дней, никаких часов.
Славная вышла прогулка…
Молчание.
Ты что, не слышишь? Я говорю: славная вышла прогулка…
Нет, я слышал.
Но ты же не ответил!
Потому как ты велел отвечать осторожно и с умом. Так что я мог ответить?
Что это за обороты у тебя - «потому как»?! Как ты позволяешь себе так выражаться? Положено говорить «потому что»!
Что уж тут хорошего. Повтори за мной: «Потому что ты велел».
Парень снова пытается втянуть живот, но тут же расслабляет пояс:
Потому что ты велел. Так что я мог ответить?
Ты мог сказать, согласен ты с тем, что я сказал, или не согласен.
С чем согласен?
Что получилась славная прогулка.
Я согласен. Мы славно погуляли.
Сразу бы так! Ты уже второй раз заставляешь меня ждать. Первый раз с гудками, теперь с ответом.
Вышли из леса две медведицы Меир Шалев
(Пока оценок нет)
Название: Вышли из леса две медведицы
О книге «Вышли из леса две медведицы» Меир Шалев
Новый – восьмой в этой серии – роман Меира Шалева, самого популярного писателя Израиля, так же увлекателен, как уже полюбившиеся читателям России его прежние произведения. Книга искрится интеллектуальной иронией, на ее страницах кипят подлинные человеческие страсти. К тому же автор решился на дерзкий эксперимент: впервые в его творчестве повествование ведется от лица женщины, которой отдано право говорить о самых интимных переживаниях. При этом роман ставит такие мучительные нравственные вопросы, каких не задавала до сих пор ни одна другая книга Шалева. Безжалостно, не считаясь с условностями литературы, автор проникает в самые глубинные, самые потаенные пласты человеческой души. Тайны и преступления в семье героини романа продолжают саднить нашу память еще долгое время после того, как мы перевернем последнюю страницу.
На нашем сайте о книгах lifeinbooks.net вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Вышли из леса две медведицы» Меир Шалев в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.
Все мое тело таяло. Я вся стекалась в одно место. Такое маленькое море под диафрагмой, а все остальное тело сухое. У меня, Варда, есть маленькая анатомическая аномалия – еще один мозг, который находится не в голове, а именно под диафрагмой. Я помню: как-то раз Эйтан заявил, что намерен устроить «уголок ласкания». Я думала, что он собирается принести в наш питомник козлят и кроликов, чтобы занять детишек наших покупателей, но ночью обнаружила указатель – маленькую записку на спичке, воткнутую, как флажок, в его пуп, на ней надпись: «Уголок ласкания, вход 5 шекелей» – и изображение стрелки. Угадайте сами, в каком направлении!
– Это действительно симпатичная история, Рута, но, может, вернемся к той теме, ради которой я пришла?
– Я думаю, весь поселок слышал, как я хохотала из-за этого «уголка ласкания», включая Далию, мою невестку, которая, наверно, исходила завистью, и Довика, который притворился спящим, но не сдержался и улыбнулся. Откуда я знаю? Знаю, и все. У меня есть много путей узнавания. Либо я вижу, либо слышу, либо предполагаю, либо представляю себе в воображении, либо просто помню.
Вот так вот оно. То и дело из нашего дома разносятся звуки, которые слышит весь поселок. Порой крики. Порой гневные вопли. Бывали и выстрелы. Иногда плач и рыдания. Но стоны страсти и звуки смеха тоже. Особенно с того дня, когда появился Эйтан, и вплоть до беды. Много смеха.
Он не только нашей семье, но и нашему питомнику принес много добра. Довик силен в счетоводстве, в переговорах с поставщиками, в тендерах, в торговле, а также во всем, что касается отношений с городскими и местными властями. Поэтому Эйтан взял на себя выискивание частных покупателей-садоводов. И тут случилась любопытная вещь. Вы, возможно, знаете, что мастеровые люди кладут в ящик с инструментами магнит, чтобы все винты, и гайки, и маленькие гвозди притягивались к нему и не терялись. Так вот, Эйтан стал у нас таким магнитом. Едва он появился, сразу вокруг него собралась целая компания.
Женщины? Почему женщины? Господи, да оставьте вы уже наконец свое гендерство! Я ведь вам уже рассказывала: вокруг него собралась группа мужчин. Одни мужчины. Покупатели, соседи, приятели – целый детский сад, мужчины один лучше другого. Женщины у нее на уме! Женщины – се пассе , Варда. Мужчины в действительности ищут других мужчин. Это то, чего им не хватает. Глубокой дружбы, настоящих друзей. То, что у большинства женщин есть в избытке, у них в дефиците, и именно на этом у них все основано.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Меир Шалев שתיים דובים
[если переводить название на русский в соответствии с русским переводом Танаха, то книгу можно назвать — Две медведицы]
Честно говоря, я подошел к этой книге с некоторым опасением. Снова семейная история на фоне еврейского поселения в Эрец-Исраэль — эту тему Шалев осваивает во всех своих романах, и некоторая однообразность его музы с накапливанием прочитанного начинает утомлять. Но буквально с первых же страниц этого романа стало ясно, что перед нами не совсем типичный Шалев. Такое впечатление, что автор, оставаясь в обычном антураже своих романов, в этой книге решил позволить себе больше, чем обычно.
В основном повествование ведется от имени Руты Тавори, учительницы Танаха и классной руководительнице в старшей школе одного из «поселений барона» (так называют еврейские поселения, которые в свое время пользовались поддержкой барона Эдмона де Ротшильда). К Руте приходит Варда, историк, исследующая гендерный вопрос в старых еврейских поселениях. Очень стремящаяся выговориться Рута ей и поведала сложную, местами страшную, и очень многослойную историю клана Тавори. Некоторые страницы семейной истории рассказаны от имени автора, и некоторые главы представляют собой рассказы, которые Рута пишет для своего погибшего в шестилетнем возрасте сына Неты.
Меня этот текст увлек как, наверное, не увлекал еще ни один роман Шалева. Во-первых, текст фирменно-шалевовский, но не перегруженный слишком затейливыми играми со словом и смыслами, как это часто бывает у Шалева. Во-вторых, личность рассказчицы вызывает очень сопереживательные чувства. Ее самокопание и раскрывание семейных тайн сдобрено долей юмора и самоиронии, освещающей ее образ с самых разных углов зрения, что способствует многомерному восприятию образа Руты. В-третьих, сама история… Ух, какая это история. История, вся построенная на танахиевских аллюзиях, и, как усмотрели некоторые читатели, также и на историях мудрецов Талмуда (Хазаль). Профессия рассказчицы тоже способствует постоянным отсылкам к Танаху. Уже самое название книги направляет читателя к Книге Царей, и задает тональность всему повествованию. К слову, можно почитать разъяснение Академии Иврита по поводу названия книги: по стандартам сегодняшнего иврита оно является ошибкой — «два» написано в женском роде, а медведи значатся в мужском, однако из объяснения Академии следует, что такое написание не противоречит принятому в танахиевские времена)
По поводу этого названия я просто не могу не привести цитату из книги, которая появляется, кажется, в каждой рецензии на роман. Рута рассказывает в классе про эпизод «Медведи убивают детей дразнивших Елисея» из 4-й Книги Царств, глава 2, стихи 23,24, который звучит следующим образом:
וַיַּעַל מִשָּׁם (אלישע), בֵּית-אֵל; וְהוּא עֹלֶה בַדֶּרֶךְ, וּנְעָרִים קְטַנִּים יָצְאוּ מִן-הָעִיר, וַיִּתְקַלְּסוּ-בוֹ וַיֹּאמְרוּ לוֹ, עֲלֵה קֵרֵחַ עֲלֵה קֵרֵחַ. וַיִּפֶן אַחֲרָיו וַיִּרְאֵם, וַיְקַלְלֵם בְּשֵׁם יְהוָה; וַתֵּצֶאנָה שְׁתַּיִם דֻּבִּים, מִן הַיַּעַר, וַתְּבַקַּעְנָה מֵהֶם, אַרְבָּעִים וּשְׁנֵי יְלָדִים. וַיֵּלֶךְ מִשָּׁם, אֶל-הַר הַכַּרְמֶל; וּמִשָּׁם, שָׁב שֹׁמְרוֹן
Этот эпизод в русском переводе:
«И пошел он оттуда в Вефиль. Когда он шел дорогою, малые дети вышли из города и насмехались над ним и говорили ему: иди, плешивый! иди, плешивый! Он оглянулся и увидел их и проклял их именем Господним. И вышли две медведицы из леса и растерзали из них сорок два ребенка.»
Офер, любимый ученик Руты, спрашивает учительницу: Если тут написано написано שתיים דובים, то почему она сердится, когда ученики говорят שתי שקל, или שתי ילדים
-שתי ילדים, — отвечает Рута, — это уродливая ошибка, а שתיים דובים это красивая ошибка. Есть писатели, которые готовы заплатить много денег за такую красивую ошибку.
Естественно, этот эпизод из Танаха теснейшим образом связан с фабулой романа, являясь его своего рода лейтмотивом.
Это книга о людях и Боге. Люди совершают страшные поступки, и Бог мстит за них, причем месть иногда распространяется уже на других людей. Принцип «око за око» описан Шалевом настолько безжалостно, что я бы вообще не советовал читать эту книгу людям впечатлительным, и особенно родителям маленьких детей. Текст вполне может вогнать в неиллюзорный стресс.
Образы Шалев рисует очень емкие. Первым делом, конечно, Рута Тавори. Ее дедушка Зеев Тавори — бррр… его образ еще долго не сотрется из моей памяти. Причем Шалеву удается построить образ не шаблонный — не однозначно «плохой», и не однозначно «хороший», а такой, которой вызывает самый широкий спектр чувств. Муж Руты, сам себя проговоривший к каторжному труду после гибели Неты. Второстепенные персонажи тоже выписаны мастерски.
Не знаю, займет ли этот роман место в каноне израильской литературы, а я считаю, что ему там вполне место. Может быть, на фоне остальных романов Шалева он и будет восприниматься как заезженное их повторение, но, при всем подобии к прежним его текстам, в этой книге Шалев вырвался за некоторые свои обычные границы, не жалея ни героев, и не читателя. Но в общем книга завершается на оптимистической ноте, насколько она возможна после изложения цепочки событий, произошедших в семействе Тавори, начиная с 20-х годов прошлого века, и до наших дней.
Мастерство пера Шалева явственно чувствуется в этой книге: язык, юмор, аллюзии — буквально все на месте 🙂
